Все мы знаем Энни Лейбовиц, как одну из величайших женщин-фотографов современности. Её фотографии отличаются неподкупной правдивостью, будь то спонтанный репортаж или подготовленный концептуальный портрет. В её работах сочетаются изысканность и глубокое воздействие на интуитивном уровне.
Она начала свое обучение в институте изящных искусств в Сан-Франциско в 1967 году. Энни черпала вдохновение у тогдашних мастеров фотографии, которые и по сей день считаются величайшими, среди них такие фигуры, как Роберт Франк и Анри Картье-Брессон. Какая-то неведомая сила вытолкнула её в захватывающий мир глянца и репортажа. В 1970 она начала работать в только зарождающемся Rolling Stone и серьезно повлияла на его становление, благодаря тесному сотрудничеству с такими авторами, как Хантер Томпсон и Том Вулф.
Работа Лейбовиц в Rolling Stones влияла не только на направление и стиль журнала, но и на саму Энни: этот опыт позволил её таланту проявиться и раскрыться. Джанн Веннер, основатель журнала и нынешний его владелец, давал Лейбовиц свободу, чтобы та могла реализовать собственное художественное видение. В последние дни уходящего 1980 года, она сделала фотографию, ставшую в последствие легендарной обложкой: она запечатлела нагого и совершенно беззащитного Джона Леннона, лежащего на Йоко Оно в позе эмбриона. Этот снимок словно был доказательством зловещего пророчества – через 5 часов Леннон был уже мертв.
Интересный факт биографии Лейбовиц: Когда Энни была ребенком, мать водила её на уроки танцев, которые преподавали пожилые танцоры из “Русских Сезонов”. Этот танцевальный и музыкальный художественный коллектив, образованный Сергеем Дягилевым, в 20 веке являет собой одну из первых попыток воссоединения различных искусств в единое целое.
Эти знаковые повороты в жизни Энни положили начало её становлению и предрешили связи, которые характеризуют всю её жизнь и карьеру.
Она постоянно лавировала между мирами музыки, литературы, политики, искусства, моды и кино: в своих фотографиях она соединяет всё вместе. Она размыла традиционные границы, которые разделяют коммерческую и художественную фотографию. Её фотографии прекрасно вливаются в страницы глянцевых журналов, но также превосходно они смотрятся и в книге с кожаным переплетом, и на белой стене галереи, и на огромной рекламном щите – они универсальны.
Издательство Condé Nast возродило в 1980 году журнал “Vanity Fair” (Ярмарка Тщеславия), и приняло в команду арт-директора Rolling Stones, Би Файтлер. Лейбовиц, которая была близкой подругой Би, также попала на борт. В это самое время Энни и стала прокладывать свой путь в области рекламы.
В 1989 году Лейбовиц познакомилась с писательницей, теоретиком и активисткой, Сьюзан Зонтаг. Обе профессионалы в своем деле и при этом романтические натуры, они были вместе, пока в 2004 году их не разлучила смерть Сьюзен. В 1999 году они опубликовали книгу “Женщины”, для которой Лейбовиц работала фотографом, а Зонтаг писала эссе и интервью.
Лейбовиц резко расширила поле, в котором работала: она полностью изменила правила игры. Одним из важнейших её достижений является тот факт, что она сумела остаться доступной для широкой аудитории. Она - представитель искусства и мейнстрима одновременно.
GQ: Вы нарушаете границы таких разных миров моды, искусства, фотографии, литературы и музыки.
Мне кажется, что начало этому было положено ещё моей матерью, когда она отдала меня на занятия танцами. В Вашингтоне преподавали мастера старой русской школы балета. Говорили они очень невнятно, я почти ничего не понимала из-за их акцента, но, тем не менее, они учили. В итоге я занималась танцами вплоть до поступления в колледж. Я думала, что стану педагогом в области искусства, поэтому поступила в школу при Институте Искусств в Сан-Франциско. Мне говорили, что я не смогу учить, пока сама не стану артистом.
В художественной школе я училась у Брюса Наумана. Все выдающиеся калифорнийские художники нашего времени прошли его школу. Первый год я провела там, пытаясь научиться живописи. У меня не очень получалось. Это происходило во время Вьетнамской войны, и многие солдаты возвращались в Америку через Калифорнию, Сан-Франциско был буквально наводнен ветеранами. Это были мгновения мира и любви, которым, правда, не суждено было длиться долго.
GQ: Каким был Сан-Франциско в те времена?
Это было тяжелое время. Когда я начала свое обучение в художественной школе, будучи ребенком 17-18 лет, мне было немного страшно. Вообще, я любила рисовать, но живопись изолирует, тогда у меня просто не хватало терпения.
Я стала брать вечерние уроки по фотографии, это занятие показалось мне более непосредственным и кроме того, оно не занимало так много времени. И сами занятия по фотографии протекали иначе, мы много общались и обсуждали свои снимки. Я могла сделать несколько кадров в течение дня, а потом прийти в свою школу и заняться их проявлением в темной комнате.
Я обожала комнату для проявки, тогда это было неотъемлемой частью жизни любого фотографа. В темной комнате я могла проводить ночи напролет. Пальцы рук становились коричневыми от всей этой химии. Мне было трудно это признать, но я была застенчивым подростком, но я брала в руки камеру, и она приводила меня в самые разные любопытные места, где я бы никогда не оказалась, будь я сама собой. Камера была для меня другом, с которым мы ходили на прогулки, который помогал мне по-новому смотреть на мир. Для меня камера стала своего рода социальным инструментом. Я даже стала ездить автостопом по заливу в поисках красивых мест.
GQ: Были у вас свои герои? Не просто люди, которые влияли на вас, а кумиры, которых вы нашли себе среди фотографов?
Я очень-очень большая фанатка фотографии. У меня есть небольшая личная коллекция фотографий. Как только я начала немного зарабатывать на фотографии, я купила себе первую фотокарточку, это была снимок Анри Картье-Брессона, а следом был Роберт Франк.
Когда я обучалась в Институте Искусств, нас учили личной репортажной съемке. А её героями тогда были именно Картье-Брессон и Роберт Франк. Роберт Франк считается отцом 35мм фотографии в Америке, а Картье-Брессон в Европе. Это первые фотографы, которые вышли на улицы с карманными камерами и сделали такое количество умопомрачительных снимков.
GQ: В 1970 году вы начали работать с Rolling Stone.
Так трудно сейчас вообразить, что в то время Rolling Stone был маленькой газетенкой, увидевшей свет в заливе Сан-Франциско. Никто из моей школы не пошел бы в Rolling Stone, потому что это перечило установленным границам. Это был мир коммерции. Меня учили, что снимать можно и нужно только для себя и для души, а не продавать свои снимки. Когда я впервые пришла в Rolling Stone меня осенила мысль: “Бог мой, это совершенно безграничное коммерческое пространство, которым никто толком не пользуется”. Но и в самом журнале тогда не относились к фотографии так, как теперь, по большей части на страницах был печатный текст. Я выросла в Rolling Stone, но и журнал вырос не без моего участия. Я выросла в мире гениев, писателей, вроде Джо Эстерхази, Томпсона Хантера, Дэвида Фэлтона и Тома Вольфа.
GQ: Теперь жизнь постоянно сталкивает вас с людьми, вроде Томпсона Хантера?
Да, верно, это моя работа. Но тогда я была ребенком, и вместо того, чтобы говорить, мне часто приходилось молчать. Тогда мне пришлось научиться шутить, и, конечно, в те времена нужно было знать, что такое алкоголь и наркотики.
Когда я начала работать для Rolling Stone, я стала активно изучать работы фотографов-корреспондентов, таких, как Маргарет Брук-Уайт и Альфред и Ларри Барроуз (военный фотограф). Затем, когда журнал перекочевал в Нью-Йорк, я попала под крыло Би Файтлер, арт-директора, работающего с Алексеем Бродовичем и Хельмутом Ньютоном.
Я привела Би в Rolling Stone и попросила Джанна Веннера пригласить её в команду в качестве арт-директора. Она меня очень многому научила и сыграла очень большую роль в моих начинаниях в Нью-Йорке, так как нам, ребятам с побережья Сан-Франциско, было сложно адаптироваться в этом мегаполисе. Мы прыгнули выше своей головы.
GQ: Важно ли для вас, что посредством фотографии вы работаете не только для людей искусства, но и строите мосты к более обширной аудитории?
Я не настолько сложная. Если вы занимаетесь чем-то на протяжении долгого времени, то это становится только интереснее, но мне кажется, что многие люди избегают такого продолжения. Они не понимают, что если они придерживаются одного направления деятельности, то неизбежно со временем работа будет усложняться, и это будет подталкивать их к дальнейшему развитию и росту. Вы можете обладать талантом, но если ничем не подкреплять его, не заниматься им, то можно его и вовсе потерять. Вы должны заботиться о своем таланте и искать способы вдохновения. Я занимаюсь этим постоянно, например, недавно завершила новый проект, в котором вообще не было людей. Я всегда думала, что когда-нибудь сделаю нечто подобное и наконец, сделала. Проект представляет собой серию снимков разных мест, но на них нет ни единого человека.
Мы обдумывали этот проект вместе со Сьюзан и составили список мест, в которых мечтаем побывать. Если честно, после смерти Сьюзан я не думала, что смогу осуществить задуманное одна, но я попыталась. Кстати, эта серия моих работ будет выпущена в ноябре в сборнике под названием Pilgrimage. На снимках отображено то, что оказывается в поле вашего периферического зрения, прежде, чем вы сделаете портрет.
Меня всегда привлекали разные места, я не очень люблю студии, они меня немного пугают. Там только ты и твоя модель. При этом я считаю себя хорошим студийным фотографом, но это не самое мое любимое занятие. Все эти места изначально были найдены мной для съемки портретов, но они полюбились мне и без людей.
GQ: Является ли живопись источником вдохновения для вас?
Это получается как-то само собой, меня так воспитали и привили любовь к музеям. Сьюзен Сонтаг посещала Метрополитен-музей каждую неделю, она была поглощена культурой и не могла насытиться. Она могла по 8 раз пересматривать один и тот же фильм. Она познакомила меня с большим количеством выдающихся людей из своего окружения: с режиссером Робертом Уилсоном, хореографом Марко Моррисом, Михаилом Барышниковым и многими другими.
Важным моментом в моей карьере был уход из Rolling Stone в Vanity Fair в 1983-84. Би Файтлер попросила меня помочь создать прототип журнала, а я не смога отказать. Над прообразом журнала мы проработали около года. Я отправилась к Джанну Верннеру и сказала, что хочу работать в Vanity Fair, но меня поставили перед выбором, и я покинула Rolling Stone. Было много причин моего ухода, в том числе и желание роста, но в первую очередь я ушла из-за Би.
Работая в Vanity Fair, я познакомилась с его культурным редактором, Шероном Де Лано, с его подачи я стала снимать танцы. Тогда я перешагнула свои границы и отправилась в другой мир, далекий от рок-н-ролла. Нет, Rolling Stone это фантастический опыт и этот журнал не только о музыке, но и о политике, но Vanity Fair открыл мне совсем иной мир.
GQ: Расскажите о своих литературных проектах и их значении.
Книги - это вся я. Книга это возможность взять проделанную мной работу и придать ей истинное значение. Я работаю для журналов, а у журналов есть свои редакторы, у которых есть собственные мысли и идеи. Но я должна сказать, что с этим вопросом мне везло, и мне почти всегда удавалось доносить свою идею и получать желаемое. Би Фейтлер говорила мне, что чтобы узнать, что делать дальше, нужно оглянуться назад: чтобы пойти вперед, надо посмотреть назад.
Первая моя книга, которая была издана в 1991 под названием Photographs: 1970-1990 представляла собой печатное издание моих работ. Это был первый раз за 20 лет, когда я остановилась и взглянула назад на всё, что было в этот промежуток времени с 1970 по 1990. Я храню книги в хронологическом порядке.
Это стало для меня откровением. Эта книга оказала на меня невероятное воздействие, благодаря ей я поняла, что уже успела сделать. В 1990 я искренне завидовала тому, как легко и непринужденно я снимала раньше все свои репортажи, это была такая свобода. Но когда ты уже вырос и смотришь спустя годы на свои юношеские работы, то понимаешь, что невозможно вернуть то, что уже осталось в прошлом. Можно только учиться у самой себя, и я попыталась сделать это в 1990 году. Эти перемены совпали с моим знакомством со Сьюзен, и следующие 15 лет (1990 – 2005) прошли под её влиянием.
Следующая серия снимков была отобрана неспроста, а с той мыслью, что они принадлежат и Сьюзен, которая стоя за моим плечом, направляла меня. Она правда очень сильно на меня влияла, очень. Она постоянно повторяла: “Ты хороший фотограф, но можешь быть еще лучше”. Определенно, Сьюзен подняла для меня планку. Говоря откровенно, я не уверена, что смогла бы стать тем, кем она хотела меня видеть. Это было очень сложно.
GQ: Любопытно, чему вы научились у Сьюзен Зонтаг?
Я никогда не боялась возвращаться назад. Если я делаю портрет, но мне что-то в нем не нравится, я возвращаюсь и делаю его снова. Многие этого избегают и неверно полагают, что ничего нельзя исправить.
А еще многие мне часто повторяют фразу: “О да, тебе удалось запечатлеть его или её душу”. Я на такие слова просто смеюсь, потому что портрет на самом деле является просто мгновением, проведенным вами и этим человеком вместе. Вы можете лучше узнать, что представляет собой человек, если проживете с ним хотя бы год. А в реальности вы просто встречаетесь и расходитесь, а ваше знакомство длится день или два. Это просто момент.
GQ: Есть ли человек, которого вам бы очень хотелось сфотографировать?
В этом году я подумала, что очень хочу снимать представление Марины Абрамович и Леди Гаги. И я буду снимать Абрамович с Робертом Уилсоном в скором времени, а затем так же у меня будет съемка с Леди Гагой. Анна Винтур (Vogue) просит меня давать ей список людей, с которыми я хочу работать, и в свою очередь они стараются этот список претворить в реальность. Я хочу хранить эти фотографии, как хорошую коллекцию бабочек. Я хочу быть уверенной в том, что в этой коллекции есть все люди поп культуры нашего времени, которые представляют для меня интерес.
Я продолжаю работать в этом направлении. Не думаю, что смогу выделить отдельный образ, который мне хотелось бы снимать. Жизнь это бесконечная череда событий и моментов, но я не знаю теперь, зависит ли она от решающих моментов или нет. А существует и смерть, это тоже момент. Если вы фотографируете людей так же много, как и я, то вы неизбежно столкнетесь со смертью. Это часть жизни. Когда я фотографировала Джона Леннона, через несколько часов после окончания нашей съемки он был уже убит. Это было ужасно. Я должна была снимать Роя Орбисона, а его не стало. У меня состоялся разговор с принцессой Дианой, и мы договорились о съемке на октябрь, а она была убита в августе. Моя профессия необычна. Бывают моменты, когда я осознаю, что человек, которого я снимаю, сейчас жив, но когда-нибудь его не станет, в эти минуты я чувствую большую ответственность, ведь этот момент когда-нибудь станет прошлым.
GQ: Какова роль автопортретов в вашей работе?
Меня это никогда не интересовало. Забавно, что вы задали мне этот вопрос, потому что меня неоднократно спрашивали об этом, и я сделала несколько автопортретов. Проблема в том, что я слишком привыкла смотреть на всё через объектив своей камеры, и оказаться по другую сторону мне очень сложно. Я делала семейные портреты со своими детьми. Но мне вполне достаточно того, что находится передо мной, мне не нужно переворачивать камеру на 180 градусов.
GQ: Какую роль играет шанс?
Это всё. Когда я обдумываю что-то, я строю план, формирую идею и затем надеюсь на шанс. Так же я надеюсь на шанс, и во время работы. Особенно это касается портретов, ведь я не одна, я работаю с другим человеком. И тогда я тоже надеюсь на волю случая.
Автор: HANS-ULRICH OBRIST
Доводилось ли вам использовать свою камеру с объективами от стороннего производителя? Предполагаю, что большинство ответит да. Причина этого в том, что на рынке есть много...
Читать дальше →Фотоаппарат – восхитительный инструмент. Просто поразительно как одним щелчком затвора можно остановить текущий миг и сохранить его на будущее. Принцип работы фотоаппарата...
Читать дальше →У каждой семьи есть своя история, а у каждой истории есть свои фотографии: старые цветные распечатки, винтажные черно-белые фотокарточки, негативы и пленки.
Читать дальше →Фотография – мощный инструмент визуальной коммуникации. Объектив в какой-то мере можно считать вашим третьим глазом, который позволяет поделиться с миром тем, что видите вы...
Читать дальше →Мир современной пейзажной фотографии весьма сложный. Кажется, будто достаточно иметь камеру, несколько объективов, штатив, фильтры, карту и отличную идею в голове, но в реальности все...
Читать дальше →Существует миф, будто фотографы разделяются на две категории – те, для кого это просто хобби и профессионалы, которые зарабатывают деньги. На самом деле многие находятся в...
Читать дальше →Окно закроется автоматически через 3 секунды
Спасибо за статью) Люблю ее работы)
"Все мы знаем Энни Лейбовиц"...Впервые услышал и увидел.Лучше бы не видел....
Как то увидел ее снимки Бритни Спирс, ужаснулся, как можно так снять или Бритни была под кайфом=))) эмоций 0, снимки как на корпоративе снимают на мыльницы)))
Читал о ней ранее, спасибо!